МАРКЕЛЛ

(Безбородый?), игум., агиограф, гимнограф и распевщик (?), принадлежавший к писательскому кругу митр. Московского и всея Руси Макария (1542-1563). Источники сохранили о нем скупые сведения. В Житии прп. Саввы Сторожевского, написанном до 1552 г. по благословению митр. Макария, М. называет себя иноком. В февр. 1555 г. в Никоновской летописи М. упоминается как игумен Варлаамиева Хутынского мон-ря в составе группы новгородского духовенства, участвовавшего в поставлении архиеп. Казанского и Свияжского Гурия (Руготина) (ПСРЛ. Т. 13. Ч. 1. С. 250). Имя игумена неоднократно названо в летописях ошибочно, вероятно потому, что в Новгороде М. был чужаком. В Новгородской II летописи сказано о прибытии 22 апр. 1555 г. из Москвы в Новгород архиеп. Пимена (Чёрного), «да и Спасскои игумен Мартиреи с ними же приехал Хутынской Пахнутиева монастыря» (Там же. Т. 30. С. 182). Какова была связь М. с Пафнутиевым Боровским монастырем, неизвестно, но его появление в Новгороде могло быть инициировано бывшим насельником этого мон-ря митр. Макарием. Игуменом Хутынского мон-ря М. пробыл примерно с 1552 до 1556 г., когда в Новгородской III летописи упоминается уже другой хутынский игумен (Там же. Т. 3. Вып. 4. C. 253). В статье под 1558 г. Новгородской II летописи рассказывается о том, что М., «оставя игуменство, жилъ в Онътонове монастыре 6 месяць при игумене Варламе при Антоновском при царици. Да сотвори Маркел житие Никите епископу Новгородцкому и канунъ да поехал Марко из Новагорода к Москве» (Там же. Т. 30. С. 183). Когда точно и почему М. оставил игуменство и где находился до Антониева мон-ря, неизвестно. Сообщение Новгородской II летописи скорее всего надо понимать следующим образом: оставив игуменство, М. оказался в Антониевом монастыре, где за 6 месяцев до окт. 1558 г. создал Житие и канон свт. Никите Новгородскому, а 28 окт. 1558 г. отправился в Москву. С этого момента летописные источники о нем молчат. Прозвище Безбородый, прочно вошедшее в историографию, М. приписывает автор памятника XVII в. «Предисловие, откуду и от коего времени начася быти в нашей рустей земли осмогласное пение». Среди прочих распевщиков он упоминает о М.: «А Псалтырь роспета в Великом Новеграде. Некто бысть инок именем Маркел, прослутием Безбородой. Да он же сложил канон Никите архиепископу Новгородскому, вельми изящен» (РНБ. ОСРК. Q. I. 1101. Л. 202). Существует мнение об ошибочности отождествления гимнографа М. с распевщиком Псалтири (Старикова. 2014).

Из агиографических произведений М. относительно надежно атрибутируют Житие прп. Саввы Сторожевского и Похвальное слово свт. Никите, еп. Новгородскому. Житие прп. Саввы составлено М. по благословению митр. Макария, «умолену ему бывшу отцы обители оноя», как сообщает сам автор. Тот факт, что практически сразу после создания Житие вошло в Успенский и Царский списки ВМЧ, позволяет предположить, что оно создавалось специально для этого сборника. Заказывая текст для 1-го рус. агиографического свода, митрополит должен был знать М. как образованного книжника, однако данных о более ранних произведениях этого автора нет. Житие прп. Саввы составлено между 1543 и 1552 гг. (нижняя граница обусловлена началом правления последнего упоминаемого в Житии сторожевского игумена, верхняя - годом вложения ВМЧ в Успенский собор Кремля). Включение Жития в ВМЧ объясняет стабильность его текста. Оно известно в единственной редакции; текстологические данные позволяют выделить только 2 варианта текста - «четьи-минейный» и «монастырский», восходящий к скрипторию Саввина Сторожевского мон-ря (Смирнова. 2008). В Житии прп. Саввы М. пользуется традиц. приемами организации агиографического текста как в композиции, так и в поэтике. Оно состоит из житийной части и описания чудес. Житийные сведения скупы и в основном касаются монашеской жизни преподобного и устроения им Сторожевской обители. Причину этого М. объясняет так: «Мы же о рожении и о въспитании его не обретохом, токмо о пребывании его во мнишестве изыскавше, въкратце написахомъ» (ВМЧ. Дек. Дни 1-5. Стб. 68). Нек-рые сведения Жития (напр., о времени игуменства прп. Саввы в Троице-Сергиевом мон-ре) противоречат др. историческим источникам (Голейзовский Н. К. О времени кончины и местной канонизации прп. Саввы Сторожевского // Он же. Исследования. М., 2005. Т. 1. Ч. 1. С. 165-176). Чудеса прп. Саввы в Житии представляют собой переработанные монастырские записи и охватывают период с 30-х гг. XV в. по 40-е гг. XVI в. В целом Житие прп. Саввы Сторожевского вполне традиционно для своего времени и не имеет выдающихся лит. достоинств.

Похвальное слово свт. Никите Новгородскому (нач.: «В память вечную будет праведник, понеже убо праведных память воспоминается въ всяко время») атрибутируется М. на основании записи в Новгородской II летописи под 1558 г., где произведение названо Житием. Скорее всего М. создал слово одновременно с каноном свт. Никите в рамках подготовки его офиц. канонизации. Являясь первым самостоятельным текстом о святом, произведение М. распространено в рукописях под заглавием «Слово похвальное». С т. зр. жанра произведение М. соответствует надписанию: это слово, прославляющее святителя в общих выражениях, характерных для агиографического стиля «плетение словес». Хотя единственным сообщающим о жизни свт. Никиты источником, к-рым располагал М., был Киево-Печерский патерик, автор стремился найти и др. сведения: «Рождениа же его места и родителема именованиа обрести не возмогохом, токмо сведетельство приемше от инех отець Печеръскаго монастыря иже в Киеве» (РНБ. Погод. № 830. Л. 274 об.- 275). При этом в 25-м слове патерика содержится рассказ о Никите - юном затворнике, впавшем в прелесть из-за непослушания игумену и чудом спасшемся по молитвам печерских подвижников. Об исправлении инока в патерике говорится достаточно кратко. В Похвальном слове М. вынужден был завуалировать сюжет с искушением Никиты и прославлять святого только в общих выражениях: «И по некоем времени въ мале хизине себе затворишя и велияром запят бысть. Но сего козни, яко волны морьския, камени приразившеся и сами в [пены] разыдошася. Сеи же блаженныи, яко крепкии адамант, помощию Вышняго сего победи и козни разори, и до конца без вести сего сътвори» (Там же. Л. 275). Несмотря на скудный житийный материал, труд М., видимо, получил одобрение, что способствовало принятию окончательного решения о всероссийской канонизации святого.

М. оставил заметный след в истории слав. гимнографии. Объем гимнографического наследия М. до конца не выяснен. Бесспорно атрибутируются ему только каноны, содержащие акростишную подпись автора,- 2 канона свт. Никите Новгородскому, канон прп. Никите Переяславскому и канон св. Иоасафу, царевичу Индийскому.

Акростишную подпись М. впервые прочитал Ф. Г. Спасский при работе с печатными Минеями (Спасский. 1948. С. 155-169; Он же. 1951. С. 43-49, 201-206). Именно ему принадлежит атрибуция 4 канонов, он же первым дал высокую оценку гимнографическому творчеству М. Современные исследователи более детально описывают творческий метод М., сделаны текстологические попытки расширить круг атрибутируемых ему гимнографических произведений (Гадалова. 2002; Она же. 2005; Рамазанова. 2000; Она же. 2004; Смирнова. Творчество гимнографа. 2005; Она же. Службы Макарию Калязинскому. 2005; Она же. 2007; Она же. «Повесть о Варлааме и Иоасафе». 2008; Она же. Список Жития Саввы Сторожевского. 2008).

В службе свт. Никите Новгородскому оба канона - азбучные, и в обоих акростих завершается подписью, составленной из согласных букв имени автора. В 1-м каноне (глас 3, нач.: «Агнче Непорочный, Божий Слове») акростих читается в прямом порядке: МРКЛ, а во 2-м (глас 7, нач.: «Щедроты Твоя призываем, Господи») - в обратном: ЛКРМ. Атрибуция М. 1-го канона опирается не только на его подпись в акростихе, но и на свидетельство Новгородской II летописи. Вероятно, гимнограф сначала составил только молебный канон с прямым акростихом и с ним поехал в Москву для подготовки торжественного прославления святителя, а затем уже дописал службу с каноном, прославляющим мощи святого. Несмотря на разные мнения о том, была ли служба свт. Никите создана единовременно, исследователи не сомневаются, что весь текст принадлежит перу М.; значительные заимствования из др. гимнографических последований не обнаружены (Рамазанова. 2000; Смирнова. Творчество гимнографа. 2005). Замысловатая «воспятословесная» подпись 2-го канона не всегда разгадывалась древнерус. переписчиками, поэтому в целом ряде списков надписание указывает на «другого творца». В рукописной традиции состав службы довольно стабилен, она прочно закрепилась в рукописных и печатных Минеях и Трефологиях под 30 или 31 янв.; азбучные каноны свт. Никите Новгородскому часто встречаются и в Канонниках. Впервые служба опубликована в составе январской Минеи 1622 г.

Подпись М. читается во 2-м каноне одной из редакций службы прп. Никите Переяславскому (Спасский. 1948. С. 158-160). Канон 8-го гласа «Пение прими от устен недостойных, Человеколюбче…» предваряется надписанием: «Канон, имеяй краегранесие: Пение приношу молебно предивному отцу Никите». Акростих оформлен оригинально: из него выпущены гласные, подобно затитлованным надписям на иконах и плащаницах. В 9-й песни канона складывается акростих «МРКЛ», повторяющий подпись М. в канонах свт. Никите Новгородскому. Благодаря подписи принадлежность этого канона М. не вызывает сомнений. Этот канон прп. Никите Переяславскому известен только по 3 спискам XVII в., в к-рых он входит в состав бденной редакции службы прп. Никите. Ее появление скорее всего связано с особым почитанием преподобного царем Иоанном Грозным, его паломничествами в Переславский мон-рь в 50-х гг. XVI в. и торжественным прославлением святого в 1564 г. В основе бденной службы лежит шестеричная редакция, широко представленная в рукописях с XV в., также использованы стихиры более поздней славословной редакции. О знакомстве М. с др. вариантами службы свидетельствует и фраза из седальна по полиелее: «Новое похваление принесем тебе, преподобне…» М. атрибутируются сопровождающие канон 8-го гласа песнопения: стихиры на стиховне малой вечерни, «ины» стихиры на «Господи, воззвах» 4-го гласа, стихиры на литии и стихиры на стиховне великой вечерни, седальны с богородичнами по 1-м и 2-м стихологиям, седален с богородичном по полиелее, стихира по 50-м псалме и стихиры на хвалитех на утрене. В состав этой редакции также входит тропарь 4-го гласа «Христову мученику тезоименит был еси…»; его текст и распев Н. В. Рамазанова атрибутировала Иоанну Грозному (Рамазанова. 2004. С. 168-191). Основная часть этих песнопений следует сюжетной канве Жития святого. В песнопениях бденной редакции упоминается о покаянии Никиты и его уходе из дома, о его приходе в мон-рь, монашеских подвигах, веригах, столпничестве и чудотворениях, о чуде избавления святого от змея в келии и об исцелении кн. Михаила Черниговского, об убийстве святого и о чудесном обретении его вериг в Волге. Помимо общности сюжета бо́льшая часть песнопений бденной редакции близка к Житию и текстуально (Смирнова. Творчество гимнографа. 2005. С. 6-7.). Почти все они оригинальны, лишь для стихир на литии частично были переработаны стихиры прп. Сергию Радонежскому, в к-рые добавлены некоторые житийные подробности. Последовательность переложения сюжета Жития в перечисленных песнопениях и каноне составляет единое целое, что позволяет атрибутировать бденную редакцию службы М. Гимнографическое изложение жизни святого в бденной службе заканчивают стихиры на хвалитех, текстуально близкие к Похвале прп. Никите Переяславскому, завершающей Житие в ряде списков. В целом сюжетная композиция бденной службы отличается внутренним единством, а песнопения, ее составляющие,- нарративностью, нехарактерной для древнерус. гимнографии. Бденная служба М. не получила широкого распространения в рукописях, она прочно закрепилась в печатных Минеях (впервые опубл. в майской Минее 1626 г. (Л. 360)).

Атрибуция М. канона св. Иоасафу, царевичу Индийскому (глас 8, нач.: «Царевы глаголы слышав, Нахор»), также основана на акростихе с подписью автора: «Царю Иоасафу пение молебно приношу в песнех убогий Маркелл». Служба преподобным Варлааму и Иоасафу Индийским никогда не входила в состав рус. рукописных Миней, однако в XVII в. она трижды издавалась именно в составе служебных Миней (1645, 1666, 1690), и в этих изданиях исследователи обратили на нее внимание. Несмотря на то что в надписании указываются оба святых, в службе прославляется прежде всего царевич Иоасаф, что свидетельствует о неизвестном заказчике с этим именем (Спасский. 1951. С. 43-44). Первым славянсккое происхождение службы преподобным Варлааму и Иоасафу предположил архиеп. Сергий (Спасский) (Месяцеслов. Т. 3. С. 475-477). Ф. Г. Спасский прочитал акростих и подпись М. в каноне печатной Минеи. Он атрибутировал М. всю службу на основании стилистического и сюжетного единства последования, а также отметил ее близкое текстуальное сходство с Повестью о Варлааме и Иоасафе. Служба преподобным Варлааму и Иоасафу не входила в основной корпус употреблявшихся в древнерус. Церкви служб, тем не менее известно 6 ее списков XVII-XVIII вв., 2 из которых безусловно отражают допечатную рукописную традицию (Смирнова. Творчество гимнографа. 2005. С. 8-9). Состав песнопений, сопутствующих канону М., в известных источниках имеет 5 редакций, поэтому вопрос атрибуции внеканонных песнопений решается неоднозначно. При написании службы М. переработал сюжет Повести о Варлааме и Иоасафе как историю исповеднического подвига индийского царевича, оставив при этом за рамками последования значительные по объему и композиционной роли вступительную и заключительную части. Излагая сюжет в таком виде, М. все же придерживался текста Повести, что позволило установить прямой источник службы - афанасиевский извод Повести о Варлааме и Иоасафе. Наиболее близко текст повести передают 2 редакции службы - полиелейная (Минея. Ноябрь. 1690) и шестеричная (РНБ. Погод. № 577 и РНБ. Соф. № 422). Текстологические данные и общие принципы обработки повествовательного текста позволяют допустить, что обе эти редакции принадлежат перу М. По-видимому, сначала он составил торжественную полиелейную редакцию, полнее передающую сюжет повести, а затем - шестеричную, более пригодную для повсеместного служения на Руси. Этой же причиной можно объяснить появление других непраздничных редакций службы преподобным Варлааму и Иоасафу Индийским, созданных, по всей видимости, др. книжниками. Дробный характер богослужебного последования несомненно требовал от М. умения изложить кратко и поэтично большие отрывки прозаического текста. Следуя за сюжетом, он заимствовал из источника слова, выражения и даже целые фразы и фрагменты, напр., как в комплексе из 4 стихир на стиховне, представляющем собой законченную сцену-диалог. Т. о., поэтичный и ритмичный язык службы, ее необычная для рус. служб драматургия, обилие прямой речи, столь высоко оцененные Ф. Г. Спасским, в большой мере обусловлены близостью текстов службы и Повести. В XVII в. служба царевичу Иоасафу издавалась в разных вариантах: 3 раза в составе служебных Миней (1645, 1666, 1690), в 1680 г.- в составе издания текстов, посвященных преподобным Варлааму и Иоасафу Индийским, осуществленного Симеоном Полоцким (см.: Сидорова Л. П. «Повесть о Варлааме и Иоасафе» в изд. Симеона Полоцкого // Симеон Полоцкий и его книгоиздательская деятельность. М., 1982. С. 134-151. (Рус. старопечатная лит-ра, XVI - 1-я четв. XVIII в.)). В ноябрьской Минее 1690 г. представлен наиболее полный вариант службы.

Исследователи предположительно атрибутировали М. службы прп. Макарию Калязинскому и прп. Савве Сторожевскому.

Служба прп. Макарию Калязинскому содержит 2 канона. В каноне 8-го гласа «Отверзи ми, Христе, устне воспети подвиги угодника Твоего…» прославляется жизнь святого, в каноне 1-го гласа «Ума чистыми светлостьми Божественная зря…» говорится преимущественно о мощах преподобного и о чудесах от них. В большинстве списков и изданий службы нет указаний и др. признаков наличия акростихов в обоих канонах. Несмотря на это, Ф. Г. Спасский считал автором службы на память прп. Макария Калязинского книжника XVI в. Романа, подпись которого он предположил в сочетании начальных букв 9-й песни «РОМН» 1-го канона в печатной Минее. Однако в нескольких списках этой службы на месте этого сочетания обнаружена акростишная подпись Маркелла «МРКЛ» (Гадалова. 2002). Подпись в этих списках сопровождает надписание к 1-му канону: «Аще хощеши уведати имя списавшаго, то у девятыа песни изообрящеши начальными словесы перваго кануна у стихов». Одновременно в 9-й песни 2-го канона появляется буквосочетание «МАКЛ», отсутствующее в большинстве списков. И хотя надписания ко 2-му канону нет, это буквосочетание также следует признать подписью М., приняв во внимание бережное отношение редактора к первоисточнику. Большинство песнопений службы оригинальны, лишь нек-рые из них (славник на стиховне, седален по 2-й стихологии, стихира по 50-м псалме, богородичен после светильна и славник на хвалитех) заимствованы из общей службы преподобному. Ряд песнопений великой вечерни восходит к полному варианту проложного Жития Никиты Переяславского - тексту, содержащему искаженные данные о жизни подвижника, противоречащие др. источникам. Появление в канонах подписей-акростихов М. связано с редактированием службы: помимо подписей к последованию добавлены малая вечерня со стихирами, заимствованными из службы на обретение мощей, а также дополнительные кондак и икос; в 2 списках изменено посвящение службы со дня памяти 17 марта на день обретения мощей святого 26 мая. Г. С. Гадалова предположила, что М. подписал именно эти изменения. Однако малозначимость внесенных изменений, предельно бережное отношение М. к исходному тексту, а также текстуальная близость первоначального варианта службы к проложному Житию святого, напоминающая связь службы царевичу Иоасафу с Повестью о Варлааме и Иоасафе, позволяют предположить, что М. был не только редактором, но и автором первоначальной службы на память прп. Макария. В этом случае внесение подписей в каноны призвано было подчеркнуть наличие авторской редактуры.

Предположительная атрибуция М. службы прп. Савве Сторожевскому, бытующая в историографии, основана на том, что это последование появилось практически одновременно с Житием сторожевского подвижника, написанным М. Однако в источниках нет ни акростиха, ни к.-л. исторических свидетельств в пользу этой атрибуции. Ссылаясь на фактографическую бедность службы и ее вполне типичный стиль, Ф. Г. Спасский отвергал авторство М. Однако полностью исключить вероятность такой атрибуции нельзя.

Ф. Г. Спасский на основе стилистического анализа текста 3 служб М. пришел к выводу, что для его гимнографии характерен экспрессивный стиль. Однако текстологические данные свидетельствуют о том, что характер произведений М. зависит от характера лит. источника, положенного в основу службы. Очевидно, сюжетную канву для своей гимнографии М. заимствовал из Житий. Для служб свт. Никите Новгородскому и прп. Савве Сторожевскому такая канва была не нужна, т. к. книжник сам был автором житийных текстов о них. В других случаях, перерабатывая Жития, он придерживался их настолько близко, что порой заимствовал из них целые отрывки. Особенно близко житийный текст передан в службе Иоасафу Индийскому, что обусловило необычный «драматургический» характер этого произведения. Такой метод работы гимнографа достаточно оригинален. Стиль песнопений М., не основанных на прозаических источниках, вполне обычен для XVI в. и соответствует традициям, распространенным на Руси благодаря творчеству Пахомия Логофета.

Вместе с тем в области акростиха М. был новатором. Пахомий Логофет, возродивший на Руси акростишную гимнографию, использовал не буквенные, а словесные акростихи, в которых краегранесие складывается по слогам, словам и словосочетаниям. Он не применял буквенной акростишной подписи в своих канонах, указывая только авторство в надписании. Отказавшись от словесного акростиха, М. искал новые акростишные формы: во-первых, по-видимому, он стал первым гимнографом, составившим слав. азбучный канон; во-вторых, он использовал обратный, «зеркальный», акростих, насколько известно, не применявшийся до него русскими гимнографами; в-третьих, скорее всего именно ему можно приписать заслугу возрождения традиции акростишной буквенной подписи, сохранившей для нас имена многих гимнографов XVI-XVII вв.; в-четвертых, в своих произведениях М. использовал «затитлованный» фразовый акростих (фраза в акростихе построена преимущественно на согласных), аналоги к-рого неизвестны в слав. гимнографии. Актуальность поисков М. новых форм акростиха подтверждается посланием прп. Максима Грека «к некоему другу, в немже сказание трех неких взысканий, нуждных всякому рачителю книжному», в к-ром афонский инок описывает виды акростихов в визант. гимнографии.

Наиболее ярким вкладом М. в историю слав. гимнографии несомненно стала основанная им традиция составления азбучных канонов (Смирнова-Косицкая. 2007). Ранее трудность применения слав. азбучного акростиха в канонах была связана с бо́льшим количеством и нестабильным порядком букв в слав. азбуке по сравнению с греч. алфавитом и относительной жесткостью канонной конструкции: в греч. канонах алфавитный акростих составляли 24 небогородичных тропаря, по 3 в 8 песнях. М. заметил, что слав. азбука наиболее стабильна в своем начале и эта стабильная часть включает 28 букв от А до Щ. М. разместил 28 слав. букв в 7 песнях по 4 тропаря, включая богородичны, а в 9-й песни поставил подпись. Именно простота и изящество такой конструкции обусловили многократные заимствования. Традиция азбучных канонов развивалась до XVIII в. Известно 25 слав. азбучных канонов, большинство из к-рых русские, а самый поздний - болгарский. Все слав. азбучные каноны текстологически взаимосвязаны, однако они следуют образцам в разной степени, что объясняется сложностью формы. Тем не менее развитие традиции азбучных канонов шло по пути отхода и освобождения от образцов - канонов М., что достигалось прежде всего изменением акростиха: азбучные каноны XVII в. более разнообразны в акростихе и инципитах, чем каноны XVI в. Наиболее распространено было продолжение азбучного ряда в 9-й песни канона. Однако ни один из продолженных азбучных рядов не получил такого признания, как азбучный ряд М. Не всем авторам удавалось подписаться в соответствии с образцом, что создает определенные сложности при прочтении ряда подписей.

На основе произведений М. создавались также песнопения и службы, не имеющие акростихов (преподобным Кассиану Угличскому, Пахомию Нерехтскому, Савве Крыпецкому, Паисию Угличскому, «Ина» служба преподобным Варлааму и Иоасафу Индийским). Столь широкое использование рус. гимнографами песнопений М. свидетельствует о соответствии последних лит. вкусам эпохи. Причем произведения М. почти сразу становились образцами (напр., для служб прп. Савве Крыпецкому, свт. Серапиону Новгородскому, прав. Иакову Боровичскому). Наиболее последовательно гимнографические приемы М. осваивал соловецкий книжник инок Сергий (Шелонин).

Творчество М. связано и с серб. литургической поэзией - службами святым Арсению и Савве Сербским, Собору Сербских просветителей (Смирнова. Творчество гимнографа. 2005. С. 23-24).

Благодаря развитию форм слав. акростиха гимнографическое творчество М. является заметной вехой в истории не только русской, но и всей славянской гимнографии XVI-XVIII вв.

М. часто считают автором моделей для распевания кафизм на утрене, при этом исследователи основываются на сведениях трактата XVII в. «Предисловие, откуду и от коего времени начася быти в нашей рустей земли осмогласное пение» (РНБ. ОСРК. Q.I.1101. Л. 202). По всей вероятности, 1-м исследователем, который отождествил упоминаемого в «Предисловии...» Маркелла с новгородским игуменом, был В. М. Ундольский (Замечания о церковном пении // ЧОИДР. 1846 № 3. С. 8). Впосл. архиеп. Филарет (Гумилевский) также называл М. автором мелоса Псалтири (Филарет (Гумилевский), архиеп. Обзор рус. духовной литературы. СПб., 18843. С. 154). Позднее архим. Леонид (Кавелин), комментируя состав сборника, включающего «Предисловие...» (ГИМ. Увар. № 152), при имени М. указал: «...игумен Хутынского монастыря в 1555 году» (Леонид (Кавелин), архим. Систематическое описание славяно-российских рукописей собрания гр. А. С. Уварова: В 4 ч. М., 1894. Ч. 4. С. 243). И. А. Гарднер в статье 1966 г. также писал об «известии», «что Псалтирь распел в Новгороде игумен Новгородскаго Хутынского монастыря, Маркел Безбородый», однако добавил замечание: «...вышесказанное является не более чем… предположением» (Гарднер И. А. Певческое исполнение кафизм в древнерусской богослужебной практике: (Экскурс в литургико-музыкальную археологию) // ПрПуть. 1966. С. 147). Тем не менее в дальнейшем т. зр. на «певчую Псалтирь» как на авторский труд М. прочно вошла в научные исследования и уже не подвергалась критике (ее придерживались Н. Д. Успенский, Т. Г. Казанцева, Н. В. Рамазанова, Г. А. Пожидаева, Н. П. и Н. В. Парфентьевы, О. А. Крашенинникова и др.). Однако есть серьезные основания сомневаться в том, что мелос для псалмовых стихов и припевов создал один распевщик и что им был М.: если др. мастера певч. искусства, названные в «Предисловии...» (напр., Феодор Христианин, архим. Исаия (Лукошков), митр. Варлаам (Рогов)), нередко указаны в качестве авторов песнопений в ремарках певч. рукописей (см.: Парфентьев Н. П. Творчество мастеров древнерус. певч. искусства XVI-XVII вв. Челябинск, 1997), то имя Маркелл или Маркелл Безбородый в них почти не встречается. Исключением, по сведениям А. А. Турилова, является старообрядческая рукопись 2-й четв.- 2-й трети XIX в. (РГБ. Ф. 755. № 65), озаглавленная «Псалтирь Давида пророка и царя, или Книга священных песнопений. Положена в распев знаменного пения трудолюбивым Маркелом, иноком Новгородским, последи бывшим игуменом монастыря... Варлаама Хутынского» (см.: Зап. ОР ГБЛ. 1983. Вып. 43. С. 69-70; Рукописные собр. ГБЛ: Указ. М., 1996. Т. 1. Вып. 3. С. 449).

Если М. все-таки распел Псалтирь, то требуется уточнение, какой именно мелос для каких именно псалмов он сочинил. В широком смысле Певчей Псалтирью могут называться все певчески распетые тексты псалмов. Некоторые из них известны по нотированным рукописям раннего периода (кон. XII - нач. XIII в.), однако бо́льшая часть псалмовых песнопений письменно фиксируется в певческих книгах только c кон. XV в., к ним относятся: 103-й псалом, 1-я кафизма, псалмы «Господи воззвах» - на вечерне, «Бог Господь», 2-я и 3-я кафизмы, непорочны (17-я кафизма), полиелей, хвалитные псалмы - на утрене. В узком смысле под термином «Певчая Псалтирь» следует понимать раздел кн. Обиход, в к-ром содержатся нотированные стихи и припевы воскресных и поющиеся по их образцу седмичные кафизмы утрени (самая ранняя рукопись с дополнительным набором распетых стихов и припевов седмичных кафизм, РНБ. Соф. № 492, датируется 1598-1605 гг., но в ней содержатся только «вторые» (из 2, исполняемых на утрене любого дня) кафизмы, а именно: 5-я, 8-я, 11-я, 14-я, 17-я, 20-я, исполняемые на модель 3-й кафизмы), поскольку этот раздел нередко озаглавлен как «Псалтир» (напр.: «Таж Псалтир» - РНБ. Кап. О. 3, XVII в.; «Начало Псалтири» - РГБ. Троиц. № 429, 1613-1645 гг.) или «Кафизмы певчия» (в старообрядческих беспоповских Обиходах). Однако этот раздел, включающий полный цикл утренних кафизм, появился в певч. рукописях приблизительно в 20-х гг. XVII в. и распространялся до 60-х гг. XVII в. Опираясь на данные биографии М., Рамазанова справедливо утверждает, что в таком случае остается неясной причина, по к-рой распространение сочинения автора (расцвет его деятельности приходится на сер. XVI в.) задержалось более чем на полвека (Рамазанова Н. В. Древнерусский роспевщик за чтением Псалтири // Гимнология. 2003. Вып. 3. С. 170-185). Для объяснения этих обстоятельств она предложила следующую гипотезу. Известно, что патриарх Филарет, восшедший на престол в 1619 г., предпринял попытку унифицировать богослужебные книги согласно древним книгам «добрых переводов». По мнению Рамазановой, «тогда, вероятно, и возник интерес к Псалтири Маркелла Безбородого» как к образцу древней певческой традиции (Там же. С. 175). Однако предположение о том, что М. сочинил некую версию Певчей Псалтири в сер. XVI в., которая стала распространяться только в XVII в., кажется сомнительным, поскольку при этом не учитываются факты, связанные с историей фиксации псалмовых формул. Во-первых, в разд. «Псалтирь певчая» содержатся напевы воскресных и седмичных утренних кафизм, но при этом все они распеваются по модели воскресных - 2-й и 3-й. Во-вторых, напев 2-й кафизмы фиксируется уже в рукописях 1-й пол. XVI в., при этом мелос ее стихов и припевов, судя по графическим редакциям, весьма прост и основан на традиц. формулах знаменного распева, к-рые могли быть известны любому грамотному певчему. Более вероятно, что М. стал автором сложного мелоса 3-й кафизмы с включением попевок путевого распева, к-рый распространяется в певч. рукописях во 2-й пол. XVI в. Однако владение подобным стилем, отличающимся сложностью формульного состава и употреблением специфической нотации, было характерно для особых мастеропевцев, имена которых вероятнее всего должны были найти отражение в музыкально-теоретических руководствах или упомянуты в ремарках певч. рукописей.

Учитывая богатую гимнографическую деятельность М., есть основания полагать, что он сочинил тексты оригинальных текстовых припевов ко 2-й (в порядке следования в богослужении) кафизме - как в воскресный, так и седмичные дни. Эту мысль высказала Казанцева в публикации, посвященной старообрядческой традиции пения псалмов (Казанцева Т. Г. Традиции Новгородской школы церковно-певческого искусства в богослужебной практике совр. сибирского старообрядчества: (Некоторые наблюдения над исполнением кафизм утрени у староверов-странников) // Старообрядчество: История, культура, современность: Мат-лы IX науч. конф. / Ред.-сост.: В. И. Осипов, Е. И. Соколова. В. Новг., 2010. С. 335-359). Действительно, 2-строчная структура нек-рых тропарей из канонов М. напоминает соединение псалмового стиха с припевом к нему.